Мыльница стр. 2
Три угрюмых горных тролля,
Что в пещерах темных жили,
Грабили в фиордах местных
Рыбаков, а рыбу жрали…
Опьяненные отваром
Из корней и трав болотных
Ринулись в просторы тундры.
Промышлять себе богатство
Стали грабежом бесстыдным
И удачным мародерством
По погостищам саамцским.
Те ушли на ловлю зверя,
Дома стариков оставив,
Юных дев и жен с детями.
Тролли в нартах самоездах,
(Старый мастер Бенц их сделал)
Что могли по тундре мчаться
Без впряженных в них оленей,
Возвращались из набега.
Клюквенную пили брагу,
На дорогу и не глядя…
В это время Яща Кацъман,
Щедрых благ другим Даритель,
Вышел из дому, что строил
Для саамцских ребятишек.
В роднике он шел умыться,
Дабы день в трудах продолжить
С чистым ликом и руками.
Напевая гимн саамцский,
Про него же сочиненный,
По тропе шагал широкой,
Щурясь утреннему солнцу.
Яща ощутил внезапно
Будто бы толкает в спину
Олененочек игривый.
Что в пещерах темных жили,
Грабили в фиордах местных
Рыбаков, а рыбу жрали…
Опьяненные отваром
Из корней и трав болотных
Ринулись в просторы тундры.
Промышлять себе богатство
Стали грабежом бесстыдным
И удачным мародерством
По погостищам саамцским.
Те ушли на ловлю зверя,
Дома стариков оставив,
Юных дев и жен с детями.
Тролли в нартах самоездах,
(Старый мастер Бенц их сделал)
Что могли по тундре мчаться
Без впряженных в них оленей,
Возвращались из набега.
Клюквенную пили брагу,
На дорогу и не глядя…
В это время Яща Кацъман,
Щедрых благ другим Даритель,
Вышел из дому, что строил
Для саамцских ребятишек.
В роднике он шел умыться,
Дабы день в трудах продолжить
С чистым ликом и руками.
Напевая гимн саамцский,
Про него же сочиненный,
По тропе шагал широкой,
Щурясь утреннему солнцу.
Яща ощутил внезапно
Будто бы толкает в спину
Олененочек игривый.
